|
Восхождение: вот ключевое слово о человеке на Востоке, где человек никогда не есть нечто неизменное с приданными ему раз и навсегда правами, но становится собой, очеловечивает себя в той мере, в какой превосходит, преодолевает себя. Человеческая жизнь на Востоке выстраивается по вертикальной оси и иерархична по природе. Человек Востока призван идти к Небу, и чем больше в нем небесного, тем больше в нем человеческого. Таков «небесный гуманизм» Востока, глубоко отличный от «земного гуманизма» Запада.
Картины Татьяны Ян кажутся мне одним из самых убедительных в современном искусстве свидетельств «небесного» предназначения человека. Я нахожу эти свидетельства в особой пронзительности взгляда художника, умеющего открывать в вещах силу чистой вещности, захлестывающую и растворяющую в своей взрывном динамизме привычный предметный мир, но только для того, чтобы утвердить непреходящие качества вещного бытия. Еще более надежным свидетельством «небесной полноты» жизни – всегда только чаемой и воспоминаемой – служит совершенно особая внутренняя сферичность взгляда Татьяны Ян, придающая ее картинам качество медитативного опыта. Это качество внутренней, отсутствующей глубины, неизмеримой дистанции, которое открывается просветленному сознанию, т.е. сознанию, пробудившемуся к присутствию мирового тела. Наложение разных планов видения, смещение природных образов и человеческих письмен, зияние бездны превращений в мгновенном впечатлении – знаки этой вселенской сферы, развертывающейся на плоскости картины вечной кривизной пространства
«Претворяющий Великий Путь подобен слепцу, идущему без посоха», – говорили китайские учителя. Мудрый живет неисчислимым рас-хождением или, если угодно, бесконечно малым расстоянием всеобщего (не)схождения, которое высвобождает неисчерпаемое разнообразие вещей, пред-оставляет всему пространство жизненного роста, утверждает небесную полноту жизни.
Восхождение на святую гору – единственное достойное занятие в Китае. Первый мудрец Китая Конфуций первым поднялся на гору Тайшань. Я тоже не раз проделал свой путь на вершину Тайшань и до сих пор помню его во всех подробностях: подступ к тающему в вечерних сумерках исполинскому горному массиву, долгий и монотонный подъем по скрытым во мгле ступеням, пронизывающий холод вершины, спящие вповалку и сидящие на дереве, словно гигантские птицы, паломники в армейских шинелях, их громные крики радости при первых лучах рассвета и уходящие за горизонт горные цепи в клочьях тумана – неведомый чудесный мир, открывающийся с вершины священной горы, где обрываются земные пути и начинается мир небесный.
Этот миг раскрытия бесконечности Неба искупает все тяготы восхождения в темноте земного неведения. Надеюсь, посетители выставки переживут этот миг прозрения вместе с Татьяной Ян, как пережил его я. |
